Под знаком волшебства

О магии и магах

Лауреат Нобелевской премии по литературе, знаменитый колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес, автор "Ста лет одиночества", "Осени патриарха" и других произведений, ошеломивших критику и широкого читателя, на вопрос, что привело его в литературу, ответил неожиданно:

- Писателем я стал из робости. Мое истинное призвание - быть фокусником.

Его слова могли бы показаться этаким снисходительным кокетничаньем знаменитости, но дело в том, что книга, из предисловия к которой они взяты, написана Маркесом за несколько лет до того дня, когда он "проснулся и узнал, что знаменит". Так что их можно считать вполне искренними. И все-таки остается чувство недоумения. Как, Маркес, по свидетельству знатоков его творчества, сказавший новое слово не только в испаноязычной, но и мировой литературе, мог бы стать не писателем, а... фокусником?

Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим его с другой стороны и, в частности, попытаемся выяснить, отчего же Маркес не двинулся по стезе иллюзиониста?

- Я до такой степени терялся, показывая трюки,- объясняет писатель,- что принужден был укрыться в уединении литературы.

Литература и искусство иллюзии. Что общего оказалось у этих двух по-своему достаточно специфических, далеких друг от друга занятий? Почему они неожиданным образом вдруг сопряглись в биографии крупной и яркой творческой личности?

- Обе эти профессии,- резюмирует Маркес,- ведут, однако, к одной цели, которая с детства интересует меня: сделать так, чтобы друзья мои еще больше меня любили.

Весьма достойный ответ. Знаменательный, программный. И не только, обратим внимание, для писателей или фокусников - суть его смело может быть рекомендована для решения проблем высоких, общечеловеческих. Но все-таки, все-таки... Почему не акробатом, не жонглером, не клоуном?

Вчитаемся в прозу Маркеса. Она необычна. Феерические сцены, навеянные многовековыми народными сказаниями, звучат со страниц романов удивительно правдиво. Вымысел, фантазии, принадлежащие экзотическим легендам сельвы, искусно вплетены автором в реальную, сложную жизнь сегодняшних латиноамериканцев, причем фантастические элементы, вплавленные прямо в гущу будней, кажутся абсолютно достоверными. Под магическим пером писателя сказочность превращается в подлинность. И чудится, будто... Однако - стоп! Слово найдено. Магия. Умение, доныне толком не разъясненное, не подвластное компьютерной логике и оттого поразительное,- умение убеждать в реальности чудес. То, чем безукоризненно владеют не любые, а только гениальные писатели. И не всякие, но исключительно великие фокусники. Кстати, недаром в исследованиях, посвященных творчеству Маркеса, впервые возникает новый литературоведческий термин - магический реализм.

Магия - особое слово. Ничего по существу не раскрывая, оно в то же время объясняет все. Происходя от древнегреческого "mageia", переводимого как "чародейство" или "волшебство", оно несет в себе некий колдовской заряд, чье магнитное поле отпугивает, случается, людей бесхитростных и простодушных, зато всегда притягивает интеллектуалов.

Впрочем, разница, безусловно, есть. Даже очень хороший писатель всего лишь описывает чудеса, тогда как фокусник, пусть даже заурядный, делает их своими руками. И тем не менее оба этих занятия имеют единый творческий гриф - они объединены под знаком волшебства, под единым и необъятным знаменем иллюзии. Иллюзии, неудержимо восходящей к достоверности.

Если бы фокусов не было, их следовало бы выдумать - так сценические чародеи перефразировали известный афоризм. Одно перечисление фантасмагорий, сотворенных волшебниками, способно всколыхнуть воображение надолго. Приведем некоторые из них, выхваченные почти наугад из пестрой и необозримой картотеки иллюзионных трюков.

1806 год. Константинополь. Иллюзионист Торрини, выступая перед турецким султаном, впервые в мире показывает трюк "Распиливание". Молодая девушка ложится в продолговатый ящик, который тут же разрезается пилой. Поперек, в самой середине. Вместе с девушкой. Потом разъединенные половинки ящика сдвигаются вместе - и живая девушка, улыбаясь, покидает его.

1876 год. Лондон. Иллюзионист Джон Невилл Маскелайн, лежа на широкой доске, летает над головами зрителей, поднимаясь под самый купол. Зал полностью освещен. Название трюка - "Левитация".

1910 год. Нью-Йорк. Иллюзионист Гарри Гудини демонстрирует на ипподроме исчезновение пятитонного слона. Слон поднимается на прозрачную цистерну, наполненную 25 тысячами галлонов воды, а потом пропадает.

1957 год. Москва. Советский иллюзионист, народный артист РСФСР Э. Т. Кио подбрасывает вверх канат, и тот, балансируя в вертикальном положении, замирает в воздухе. По канату взбирается гимнаст и на самом его верху выполняет несколько атлетических упражнений. Затем он спускается, а канат, повинуясь взмаху руки Кио, падает, скручиваясь в воздухе.

1961 год. Брюссель. Иллюзиониста Джо Кертиса, запертого на замок в железном сундуке, бросают в реку Маас. Через 9 секунд следует освобождение из сундука.

И так далее.

Трюки, согласитесь, фантастические. Но они демонстрировались. Невозможные, немыслимые. Но они выполнялись, гипнотизируя своей подлинностью. Магия?

- Да,- охотно подтвердят фокусники,- именно так, магия.- И улыбнутся. И будет в этой улыбке нечто такое, что обязательно заставит вспомнить таинственного Чеширского кота - тот кот, как известно, улыбаясь, исчезал, а его улыбка оставалась в воздухе.

Обратите внимание: названия книг, посвященных этому чудесному искусству, тоже включают в себя слово "магия". Вот - обстоятельная книга "Тайны магии", изданная в 1910 году, сочинение профессора Гофмана. Под этим псевдонимом скрывался Анджело Льюис, английский историк иллюзионизма. Другая - компактная и притягательная "Панорама магии", появившаяся в 1962 году, труд замечательного американского артиста и коллекционера фокусных атрибутов Мильбурна Кристофера. Еще одна - объемистый фолиант "Руководство по магии", вышедший в 1984 году. Его автором является Йохен Цмек, превосходный фокусник, но сверх того - весьма серьезный исследователь жанра волшебства, живущий в Германской Демократической Республике. Ввел в название это слово и польский чародей В. Кирес - в 1960 году появилась его небольшая, карманного формата, книжка "С магией на "ты". Двумя изданиями, в 1966 и 1979 годах, вышла замечательная книга "От магов древности до иллюзионистов наших дней", написанная советскими авторами - выдающимся иллюзионистом А. А. Вадимовым (Алли-Вадом) и М. А. Тривасом,- настоящая энциклопедия иллюзионного искусства.

Да что там названия книг! Если побеседовать с самими чудодеями, то выясняется, что почти все зарубежные исполнители, а вслед за ними и некоторые наши никак не желают именовать себя иначе как "magician" - волшебник. Кое-кто расписывается на подставленных для автографа открытках сокращенно - "magic".

Ну, а некоторые называют себя еще лаконичнее и весомее - маг. Коротко и хорошо.

Но магия магии рознь. Нет, не занимаются сценические чародеи ворожбой на воске или гаданием по полету птиц. Их яркие и увлекательные мистификации построены отнюдь не на шаманстве или заклинаниях, их загадочные обманные проделки основаны не на привлечении чертовщины или дьявольских потусторонних сил. Магия фокусов, о которой единственно и будет вестись речь в дальнейшем, рождается от прозрачности и незамысловатости видимой трюковой основы, от талантливости и незаурядности исполнителя, его умения чувствовать настроение публики, его интуитивных творческих импульсов.

- Но почему из поля зрения выпали иллюзионные секреты? - может поинтересоваться читатель.- Может быть, все дело именно в них? И секреты эти столь умопомрачительны, что простой смертный даже и близко...

Вот трюк.

Фокусник берет отрезок обычной бельевой веревки длиной около метра и, держа его за концы, растягивает горизонтально. На самую середину отрезка опускается шарик от пинг-понга. И - о чудо! - шарик не падает. Фокусник слегка наклоняет веревку, буквально чуть-чуть. Шарик скатывается к его руке. Прямо по веревке. Наклоняет в другую сторону - и шарик, двигаясь по верхнему краю веревки, достигает другой его руки. Фокусник подбрасывает шарик в воздух и, поймав, передает зрителям. Те рассматривают его, изучают. Напрасно. Шарик оказывается самым обыкновенным. Разве что ощущается некоторая его утяжеленность.

В чем же секрет этого красивого трюка?

"Берется нитка, которая должна быть немного короче, чем отрезок веревки, и ее концы прикрепляются к концам веревки. Когда исполнитель натягивает веревку, одновременно натягивается и нитка. Между веревкой и ниткой надо просунуть большие пальцы обеих рук. В промежутке, который возник между двумя направляющими, держится и скользит шарик".

Секрет, как видим, несложен. Неужели такое простое решение способно создать магию?

Автору приведенной цитаты, отметим, упрек в некомпетентности не угрожает. Секрет обнародован знаменитым советским волшебником Арутюном Акопяном, первым из фокусников удостоенным высокого звания народного артиста СССР, в одной из его книг. Но что если Акопян намеренно ограничился раскрытием трюка доступного, фокуса, так сказать, нулевой категории сложности?

Другой пример. Трюк "Распиливание". Тот, о котором уже упоминалось. Из репертуара иллюзионистов международного класса.

После Торрини этот иллюзион около ста лет пребывал в неизвестности. Сценические маги слышали о его существовании, но расценивали эти сведения как легенду, поскольку не могли повторить его. Лишь в 1920 году он был воспроизведен на сцене П. Т. Селбитом, а двумя - тремя месяцами позже - Всемирным магом Горацием Гольдином. Умелый организатор, один из наиболее высокооплачиваемых иллюзионистов своего времени, Гольдин дал ему вторую, блистательную жизнь, выведя на мировую орбиту и сделав "трюком престижа" - трюком, обязательным для иллюзионистов, претендующих на место в "галерее великих". До сих пор "Распиливание" поражает воображение зрителей. Вот, например, какой диалог звучит в романе современного американского писателя Эла Моргана "Великий человек", повествующем о закулисном мире буржуазной "массовой культуры". Приятель главного героя, молодого радиожурналиста Эда Харриса, спрашивает у него:

- Когда-нибудь видел этот номер?

- Нет,- отвечает Харрис.

- Классный номер. Пользовался успехом и здесь, и в пуэрто-риканском квартале. Этот парень резал даму круглой пилой, останавливался посредине и приглашал публику подняться на сцену посмотреть. Зверство, а? Им приходилось отгораживать канатом первые четыре ряда. Такой кровавой штуки, черт ее дери, никто еще не видел.

- Хороший фокус.

- Да, я смотрел его шесть вечеров подряд. Изучил оборудование. Все не мог понять, как же он, подонок, делает это. Без шуток! Выйду на сцену - вижу: ассистентка прямо искромсана круглой пилой.

- Может, это был не фокус. Может, он действительно распиливал ее надвое.

- В конце номера он швырял половинки тела в плетеную корзину и уносил со сцены. Но женщина была все время одна и та же, каждый вечер. Так я и не понял, как он это проделывал.

Диалог, надо сказать, передан не только великолепно, но и документально точно. А секрет этого гран-трюка также чрезвычайно прост. Не сложнее секрета фокуса предыдущего, с веревкой и шариком. У Селбита и Гольдина зрителям только казалось, будто девушка лежит в ящике, вытянувшись во всю длину. Это - иллюзия, но именно так и задумывалось фокусниками. А как может быть иначе, если с одного торца ящика видна голова девушки, а с другого - ступни ног? - так обычно полагают зрители. И сами отвечают - ясно, никак не может. Значит, ее распиливают. Но фантазия иллюзионистов заранее предвидела такое умозаключение, потому что завораживающая сила этого момента была неодолима. Ход демонстрации не позволял зрителям обнаружить, что в фокусе участвует не одна, а две девушки-ассистентки. Первая из них пряталась, сгруппировываясь, в небольшую подставку - еще за кулисами, до показа. Далее эту подставку вывозили на сцену и водружали на нее ящик, который в дальнейшем подвергался распиливанию. На жаргоне сценических чудодеев это называется "зарядить секрет". О благозвучии такого сленгового выражения можно было бы и поспорить, но когда видишь потрясенные, ошарашенные лица зрителей после иного фокуса, признаешь справедливым логическое его продолжение - трюк "выстрелил".

Что до второй партнерши, то ее роль заключалась не единственно в укладывании в ящик на глазах зрителей, но и в незаметном для них подтягивании коленей к груди. А если бы аппаратура "Распиливания" вдруг оказалась бы прозрачной, можно было бы оценить степень синхронности двух взаимно встречных движений - складывание второй ассистентки и распрямление первой, в результате чего голова второй оказывалась с одного торца ящика, а ступни первой - с другого. Теперь между ними, в самой середине ящика, оказывалось пустое пространство, и можно было пилить. Просто? Просто. Как все гениальное, не так ли?

Индийский иллюзионист Соркар - младший исполняет трюк 'Распиливание женщины дисковой пилой'

им, что, судя по описанию, данному Элом Морганом, иллюзионист, чье искусство нашло отражение в процитированном эпизоде романа, использовал нетрадиционный вариант "Распиливания" - он не выполнял обратного хода, не "восстанавливал" "распиленную" даму. Впрочем, вариантов этого трюка насчитывается немало. Скажем, немецкий чародей Каланаг ухитрялся разрезать девушку не поперек, а вдоль. Французский иллюзионист Кальма распиливал ассистентку уже не на две, а на три части, а изобретательный Гарри Янсен - даже на четыре. Но всех, безусловно, превзошел блистательный англичанин Роберт Харбин. На глазах публики он перепиливал... любую девушку-добровольца из зрительного зала. Да, трюки модернизировались, усовершенствовались, усложнялись, но суть секрета неизменно оказывалась прежней - на своем пути пила всегда встречала пустоту...

Великая ирония иллюзионного искусства состоит в том, что исключительные эффекты достигаются средствами заурядными, зачастую ничтожными. "Жизнь не так проста, как кажется,- говорил один остроумный человек.- Она гораздо проще". Чудес не бывает - утверждаю это как фокусник. Ведь что оно такое, чудо? Исключительный, словно посетивший нас из другого мира факт. А на поверку, если всмотреться в первопричину, обычно выясняется принадлежность его к одной из Двух категорий: либо оно, чудо, явилось результатом действия еще не познанного нами механизма, либо произошло из ряда вон выходящее совпадение обстоятельств. У фокусников не бывает ни того, ни другого.

И хотя у артиста все заранее отработано, все выверено до мелочей, случаются и парадоксы. Античудеса. Так сказать, фокусы со знаком минус. Когда свершившемуся удивляется сам фокусник. А зрители смеются. Я имею в виду провалы, которые случаются, когда артист пренебрегает незыблемыми законами сценического волшебства.

Вот почему иллюзионисты столь внимательны к демонстрационной технологии. "Достаточно развитая технология неотличима от, магии",- эти слова были произнесены английским писателем-фантастом Артуром Кларком при обсуждении проблем, связанных с невиданным ускорением научно-технического прогресса.

Стало быть, все очарование искусства волшебства сосредоточено в технологии?

Тогда становится понятной щепетильность кудесников иллюзорности, их необычайная чувствительность к разоблачению трюковых секретов. Недаром среди умельцев развлекательного колдовства бытует поговорка: если захочешь испортить отношения с фокусником, приди к нему и расскажи, как выполняются его трюки. А уж доказательств разрушительной силы разоблачений не счесть. Иные из них вписаны в разряд классических, хрестоматийных.

В начале 80-х годов XVIII столетия Францию посетил с гастролями кавалер Пинетти. Итальянец по происхождению, он достиг к тому времени вершины своей иллюзионной славы. Короли восхищались его изящными, танцующими движениями, очаровывались безукоризненными, галантными манерами и поражались красивым и элегантным фокусам, в которых напрочь отсутствовала дешевая балаганность, но все было подчинено утонченности. Почтительно раскланиваясь, Пинетти ловко снимал золотые кольца с лент, концы которых удерживали в руках вызванные из зала зрители - это выполнялось под нежные звуки мандолины и флейты. Грациозно подняв пистолет, он нажимал курок, и от выстрела моментально исчезали огоньки сразу на трех свечах разом, зато на других трех, наоборот, вспыхивали язычки пламени. Маг и чародей, Пинетти заряжал пистолет дорогим перстнем одного из присутствующих вельмож, направлял дуло на пустую клетку. Следовал волшебный выстрел, и в клетке оказывалась порхающая живая канарейка - в ее клювике поблескивал тот самый перстень. Велик и многославен был почет, возданный Пинетти при прусском дворе Фридрихом Вильгельмом II,- он был вполне сравним с огромным уважением, которым пользовался великий Гете при дворе веймарском. А лондонская афиша мага! Она стоит того, чтобы процитировать ее полностью: "Кавалер Пинетти со своей супругой покажет наиболее чудесные, изумительные и неподражаемые механические, физические и философские пьесы, которые он смог изобрести и сконструировать благодаря своему глубокому проникновению в науки и громадным усилиям; с особым почетом и удовлетворением кавалер Пинетти покажет различные эксперименты с новыми открытиями, не менее невероятные, чем кажущиеся невозможным, в частности то, что мадам Пинетти, сидя на одном из последних мест с платком на глазах, отгадает все, что будет предложено ей любым из собравшихся".

И вот Пинетти во Франции - мудрено ли, что утонченный волшебник был роскошно принят и обласкан Людовиком XVI, после чего с триумфом продолжил гастрольную поездку по городам и весям страны. Пинетти не ведал, что внимательные глаза уже зорко наблюдают за ним.

Декран - имя возмутителя спокойствия Пинетти, грозного разоблачителя его трюков. Французский юрист и математик, обладающий аналитическим умом, не допускавшим возможности сверхъестественного, он разгадал секреты чудес, являемых Пинетти, о чем и объявил публично. Это был выпад, ставящий любого фокусника в крайне затруднительное положение, проверяющий его на крепость нервов и присутствие духа.

Конечно, современные сценические чародеи, памятуя о таких инцидентах, имеют наготове целый арсенал защитных средств - здесь и словесные блокировки, и логические финты, и эмоциональные контратаки, и многое другое. Спортивный журналист Алексей Сребницкий рассказал о "дуэли" Арутюна Акопяна с Владиславом Третьяком. Знаменитый волшебник проиграл этот поединок. Он не допустил ошибки, не расслабился. Просто не смог переиграть опережающую интуицию прославленного спортсмена. Не сумел отвлечь его натренированное внимание, сбить его великолепный глазомер. Чем все окончилось? Улыбками. Чародеи должны уметь проигрывать достойно. Жанр обязывает.

А Пинетти, опьяненный фимиамом славословий, начисто проиграл первый раунд. Вместо того чтобы с присущей ему элегантностью потушить возникший пожар, он ввязался в "обмен ударами": предложил Декрану рассказать о своих догадках, причем сделал это также публично. Пути к отступлению были отрезаны. Пинетти потерял управление ситуацией. Пинетти проиграл.

В 1784 году принявший вызов Декран публикует книгу под названием "Разоблаченная Белая Магия, или Объяснение поразительных фокусов, которые с недавних пор восхищают Столицу и Провинцию". Это оказалось очень сильным ходом - описание трюковых секретов Пинетти было безжалостно точным. Мало того, монография Декрана, человека образованного и эрудированного, отличалась еще и прекрасной методической выверенностью. До сегодняшнего дня специалисты расценивают ее как одно из самых совершенных учебных пособий в истории, посвященных технике демонстрации фокусов. Будучи распроданной в течение нескольких часов, она моментально стала библиографической редкостью. Ее даже переписывали от руки, а за рубежом сразу появились ее переводы.

Не зная заранее дальнейшего хода событий, трудно предположить, как отреагировал разоблаченный Пинетти. А произошло то, чего не ожидали даже ярые сторонники фокусника: желание ни в чем не уступать сопернику подвигло честолюбивого волшебника на стезю... литературную. Желая превзойти писательскую славу Декрана, Пинетти выпускает свою книгу - о приемах выполнения трюков, им же самим демонстрируемых. И надо отдать ему должное, неплохую книгу, выдержавшую затем три издания. В ответ Декран развивает беспроигрышное наступление - одна за другой появляются еще четыре его книги.

Наконец, происходит то, чего и следовало ожидать: былой успех выступлений Пинетти резко идет на убыль, и вскоре он покидает Францию.

Вот что значат секреты технологии. Вот какое серьезное место занимают они в деле чудопроизводства.

И еще один пример. На заре нашего столетия, когда француз Буатье де Кольта, всемирно известный и доселе не превзойденный изобретатель иллюзионов, относимых знатоками к трюкам "высшего пилотажа", демонстрировал в Лиссабоне свой очередной загадочный трюк под названием "Картина", придуманный им буквально накануне гастролей, и зрители, среди которых было немало профессиональных чародеев, валом валили на представление,- вдруг зрительский поток неожиданно иссяк. И причиной тому оказалась коварная уловка бездарных и злонамеренных конкурентов, деяние неприятное, позорное. Днем, когда Буатье, сидя в гостинице, рисовал эскизы для нового феноменального иллюзиона, его "друзья-соперники" по волшебному цеху проникли в артистическую уборную, где стоял фокусный аппарат, провертели дырки в его стенках и, узнав секрет "Картины", тут же поторопились разнести его по всему городу.

Стало быть, технология.

Не только. Еще и магия.

Эдисон утверждал, что "гений - это 99 процентов работы и лишь 1 процент таланта". Может, оно и так. Но магия - особая статья. Здесь от однопроцентного таланта и магии получится ровно на один процент. Причем неважно, является ли фокусник профессиональным исполнителем или любителем.

Лучший чародей мира 60-х годов голландец Фред Капе, двукратный обладатель высшего мирового магического титула - "Гран-при" Международной федерации магических обществ (ФИСМ), и его ученик Рихард Росс, также дважды завоевавший "Гран-при" ФИСМ, сумевший найти свое артистическое лицо, свою индивидуальную манеру, несмотря на мощнейший ореол славы наставника,- оба они впервые удостаивались мировых наград, приезжая на магические форумы в ранге любителей, а еще не профессионалов.

Выслушав мой рассказ об этих мастерах, выдающийся эстрадный режиссер, народный артист РСФСР Сергей Андреевич Каштелян - человек необычайно оригинальный, проницательный, обладающий мышлением резким, образным, неожиданным,- сказал в ответ:

- Это совершенно не принципиально. Фокусников вообще не следует делить на любителей и профессионалов. Фокусник может быть хорош или плох - все зависит от того, заметен у него секрет исполнения или нет. Многие непосвященные бесхитростно полагают, что искусство начинается там, где оно становится заметным. Но это ошибка. Когда-то несравненную Галину Уланову упрекали в том, что у нее совершенно не ощущается техника. Мы не чувствуем затраченного вами труда - говорили ей. Так легко у нее все получалось, так воздушно, что казалось - танец рождается сам собой. А на поверку это замечание обернулось высшей похвалой. Истинное мастерство в том и состоит, чтобы исполнение выглядело наиестественнейшим. Абсолютное владение техникой - вот что это такое. Или взять гениального французского мага середины XIX века Робер-Удэна. Он начал выступать на профессиональной сцене в возрасте сорока лет. Между тем все иллюзионисты мира называют его Великим Учителем и до сих пор показывают изобретенные им трюки.

Московский клуб фокусников насчитывает на сегодняшний день около 350 человек - членов и кандидатов в члены клуба. Профессионалов и любителей. Людей, принадлежащих к миру волшебства. Но вот что хотелось бы отметить. Есть фокусники, и я знаю немало таких, которые и грамотны, и не глупы, и не робки на сцене, но чего-то не хватает в их выступлениях, что-то не дает полностью развернуться магии. Словно имеется какой-то предел, изнутри сдерживающий их. И есть другие - не особенно техничны, да и реквизит, случается, падает на пол, и показывают они трюки как-то странно, не по канонам, а смотришь - и не можешь оторваться, и переживаешь, и вовсе нет тебе дела до того, каким образом выполняется тот или иной трюк. Вот они-то и создают магию - ту самую, которая так необходима чародею.

Чудовищно трудное это дело - рождать магию. Не верьте - если вы, глядя на работу мастера, не замечали окружающей публики, а улыбались, когда он улыбался, пугались, когда он вздрагивал, подавались вперед, когда он наклонялся в вашу сторону, удивлялись и радовались, когда трюк удавался,- не верьте ему, если он, обаятельно улыбаясь, скажет на прощанье: "У каждого на моем месте получилось бы то же самое". Не верьте. Потому что, кроме привычной всем евклидовой геометрии, в фокусах присутствует еще и геометрия Лобачевского.

 Чтоб зрителя пленить и тронуть - вот секрет: 
 Нас выдумкой своей пусть завлечет поэт.

Это из "Поэтического искусства" Буало. Сказано для поэтов. Но, может быть, не только для них?

Постулаты геометрии Евклида успешно работают в окружающем нас мире. Реальном, зримом, земном. Позволяющем выбрать на вес и попробовать на зуб. Или - продемонстрировать чудо при помощи глубоко скрытой хитрой механики: двойных стенок,, потайных пружин или зеркал, создающих впечатление пустоты. Зона же действия законов другой, неевклидовой геометрии - открытый космос. Безграничные расстояния, масштабы Вселенной, галактические дали. И не логические рассуждения, не четкость построений, а эмоционально насыщенное чутье позволяет нам смутно ощущать бездонные глубины магии.

- Неужели только ощущать? А нельзя ли измерить величину магии? - так однажды спросили у меня на одном из ежемесячных "Магических дней" нашего клуба, и я ответил так, как думал:

- Фокусник показывает газовый платок - например, зеленого цвета. Сблизив руки, он заталкивает его пальцами одной руки в кулак другой. Когда платок скроется полностью, фокусник соединяет кисти и тотчас же раскрывает пальцы - в них оказывается куриное яйцо. А платок исчез. Любой маг знает, как это делается: просто в курином яйце надо заранее проделать отверстие диаметром в 2-3 сантиметра, извлечь содержимое и, просушив яйцо, укрепить его изнутри клеем или воском. Зрители не должны видеть этого отверстия, потому что платок заталкивается именно в него и остается внутри яйца. Так вот. Предположим, что этот фокус сначала показывает начинающий, а затем достаточно опытный, но заурядный фокусник. У кого это чудо будет выглядеть эффектнее? Ответ ясен - у второго. Иначе и быть не может. Но продолжим опыт. Теперь тот же трюк демонстрирует сперва этот второй - чародей средней руки, а после него - гений магии. Чье выступление будет смотреться сильнее? И здесь ответ однозначен - конечно, гения магии. А почему? Ведь второй фокусник выполнил все правила, не ошибся, не сорвал трюк - чем же он хуже? Почему пальма первенства оказалась отданной гению? Полагаю, что никакой загадки нет, просто гений выше заурядного фокусника. Выше - на сколько? На величину магии.

И здесь раздался спокойный голос эстрадного администратора:

- Так-то оно так, зато заурядный фокусник никогда в жизни не оплошает. Он, пожалуй, понадежнее гения...

Наверно, я долго буду помнить эти слова.

Впрочем, в целом ряде книг и учебных пособий проповедуется незатейливая демонстрационная прямолинейность. Авторы - порой солидные и уважаемые в иллюзионном мире люди - сообщают, что "фокусник загадывает зрителям загадки, а те во что бы то ни стало стремятся их разгадать". Странно читать такое. Это кардинально ошибочный подход. Принципиально неверный. Дело, стало быть, представляется таким образом.

Синий воздушный шарик, хлопнув, становится в руках фокусника красным, после чего маг и чародей, возбужденно поблескивая глазами, начинает допытываться у каждого из присутствующих: "Как, ну скажите, как я это делаю? Вы не догадались? Очень жаль. Может быть, вы плохо думали? Я огорчен. Стоит ли вам приходить на мое следующее выступление?" - вот к какому абсурду может нас ненароком привести развитие этого тезиса.

Зрители, разумеется, бывают разные. Чародей может натолкнуться и на зрителя-эрудита, который тут же станет извергать целый сноп блестящих гипотез-разгадок. Что только не будет перечислено! Внешняя подсветка и внутренняя люминесценция, мгновенная химическая реакция и синтетический спецматериал, переброс особой поляризации и взмах руки, подменяющей шарики со скоростью света, - все, вплоть до телекинеза. Подобная широта предложений интересна, слов нет, но разве в этом состоит чудо искусства фокуса, разве такого рода мысли должен будить настоящий маг?

Невозможно заставить рядового зрителя увидеть в демонстрации трюка то, что в нем изначально не заложено. Если трюк не сопровождается нужным эстетическим аккомпанементом, то на чем, спрашивается, зарождаться ответной ассоциативности? Бездуховность такого показа низводит волшебный фокус до обычного ребуса, действительно вызывая у зрителей отчетливое ощущение непременной необходимости разгадки, причем сию же минуту! А где же тогда магия?