Глава II. Возвращение в Москву - "Индус" из Варшавы - Что может случиться с фокусником - "Зайцем" на буфере - Первый плакат - Акты фантастической иллюзии - Касфикис, Данте, Линга-Синг, Кефало - Европейский факир То-Рама - От Соколова-Пассо до Клео До-ротти - Старые номера на новый лад - Требование времени

В 1921 году я распростился с цирком Чинизелли и уехал в Россию.

Как бы ни были гостеприимны простые люди Польши, в которую меня занесло вихрем событий, я часто вспоминал московские бульвары, четверку бронзовых коней на здании Большого театра, памятник Пушкину - все то, что было так хорошо знакомо мне с детства. И поэтому, когда представилась первая возможность вернуться домой, я, не задумываясь, воспользовался ею.

Тепло проводили меня товарищи. И вот я сижу в вагоне поезда, тут же стоит мой иллюзионный ящик, рядом чемодан, в котором лежат халат и чалма. С каждым оборотом колес я приближаюсь к заветной цели - Москве.

Не скрою, я воображал, что меня встретят с радостью, как "европейского артиста" (ведь я все же работал в Варшаве!). Но представьте мое удивление, когда в Москве мне сказали;

- Кио? Иллюзионист? Обратитесь в Посредрабис, там вам помогут подыскать работу.

В этом не было ничего необычного. Разрушенное интервенцией и гражданской войной народное хозяйство страны нуждалось в восстановлении. Этим и занималась молодая Советская республика. Цирков в ту пору было мало, и большинство из них принадлежало еще частным хозяевам. Постоянной работы артисты цирка не имели. Устраивались там, где удавалось.

На первых порах мне в Москве повезло. Я получил приглашение на десять выступлений в сад "Аквариум", где было некое подобие мюзик-холла. Потом я перешел в "Эрмитаж", где выступал в одной программе с Владимиром Яковлевичем Хенкиным и известной исполнительницей цыганских романсов Тамарой Семеновной Церетели. Здесь же, в "Эрмитаже", я снова встретился с Г. И. Афониным, который с трудом узнал в загадочном "индусе" из Варшавы маленького скромного актерика из театра "Одеон". Получал я в цифровом отношении астрономическую сумму - три с половиной миллиарда. Но, увы, деньги стоили очень мало.

Работая в "Эрмитаже", я был относительно спокоен за свое будущее. Оно рисовалось мне в самых радужных красках. Еще в "Аквариуме" меня увидел директор Тамбовского городского сада и пригласил к себе на гастроли. Мне это чрезвычайно польстило: ведь не каждого артиста приглашают директора провинциальных садов! "Вот что значит, думал я, европейское имя!" В мечтах я рисовал себе чуть ли не триумфальное шествие по стране. Радовалась и моя новая помощница - артистка театра "Кривое зеркало" Лиция Дагмар, заменившая Матильду, которая осталась в Варшаве.

Полные надежд и оптимизма, мы приехали в Тамбов.

Первое выступление. Дагмар в ящике. Я прокалываю ящик шпагами - и вдруг... Я никогда не ожидал, что это может случиться. Откуда-то из публики выскочил вертлявый мальчишка, настоящий бесенок, и не успел я опомниться, как он поднял верхнюю крышку ящика и посмотрел, что там делается. Ничего страшного, в сущности, не произошло, мальчишка тут же захлопнул крышку. Но на меня, еще недостаточно опытного актера, это сильно подействовало. Я скомкал номер и ушел за кулисы очень расстроенным. В этот момент я проклинал себя за то, что послушал Бен-Али и стал иллюзионистом... Уж лучше бы остался я в цирке конюхом...

Сгоряча я пошел к директору парка и сказал, что выступать больше не буду. Со мной произвели расчет за один день. Но денег оказалось так мало, что передо мной и моей помощницей встала проблема: как добраться обратно до Москвы?

Иллюзионист Бартоломео Боско. XIX век

Я купил один билет до Козлова (ныне Мичуринск), усадил Дагмар в поезд, поручив ее попечению наш иллюзионный ящик, а сам направился к стоявшему на путях товарному составу. Когда товарный поезд тронулся, я забрался на буфер. Но "зайцем" я оказался неумелым. На первой же остановке меня заметили и согнали. "Европейскому" иллюзионисту пришлось пережить несколько неприятных минут. Я чистосердечно объяснил кондуктору, что я артист, в Тамбове "прогорел" и теперь, не имея денег, пробираюсь до Козлова на "заячьем положении". Кондуктор оказался человеком отзывчивым. Он проявил интерес к моей работе и не только позволил доехать до Козлова, но и угостил кипятком с сахаром.

Иллюзионист Александр Герман. XIX век. Дама в воздухе

В дороге, обдуваемый со всех сторон ветерком (меня пристроили на открытой платформе), я постепенно остыл, успокоился и уже жалел, что так поспешно покинул Тамбов. Но делать было нечего. Я доехал до Козлова, где Дагмар уже ждала меня на станции. Глаза ее были заплаканы. Она очень за меня беспокоилась.

Техника исполнения трюка 'Дама в воздухе'. XIX век

Я боялся, что мы не найдем в Козлове работы. Но опасения, к счастью, не оправдались. Отработав в Козлове и понемногу оправившись от потрясения, мы поехали в Ярославль.

Случай с мальчишкой послужил для меня хорошим уроком. Он впервые заставил меня серьезно задуматься над своей работой. Я начал пополнять репертуар. В самом деле, фокус должен заинтересовать и поразить публику и уж, конечно, ни при каких обстоятельствах не должен быть разгадан публикой (во всяком случае, не должен быть разгадан сразу же), иначе фокус просто перестанет быть интересным.

Что же требуется для этого? Прежде всего быстрый темп при исполнении трюка, темп, но не суетливость. Следует так продемонстрировать аппаратуру, поворачивая и раскрывая ее со всех сторон, чтобы публика "все" увидела и поняла, что от нее ничего не скрывают, но в то же время и не обнаружила бы профессиональных тайн. Здесь дело решают буквально доли секунды. Недодержи - и зрители будут недовольны, они еще не все успели рассмотреть, передержи - и "тайна" фокуса, увы, будет раскрыта.

Что такое выступление фокусника? Демонстрация ловкости и изобретательности. Фокусник как бы говорит зрителям: сейчас я вас буду обманывать, ловите меня, а зрители ему отвечают: сейчас мы тебя поймаем. И начинается игра, требующая от обеих сторон внимания. Но зрителей сотни, а фокусник один, и победа непременно должна быть на его стороне, вот почему его аппаратура должна быть всегда в безукоризненном состоянии, должна работать безотказно.

Но этого мало, фокусник обязательно должен обладать актерским дарованием, чтобы в нужный момент суметь отвлечь внимание зрителя от производимых манипуляций, да так, чтобы сам зритель был уверен, что он все время внимательно следит за показываемыми опытами. Тогда никакие мальчишки не опасны: пущенные по ложному следу, они будут разоблачать как раз то, что фокусник и сам рад разоблачить.

Ну, а если кто-нибудь действительно догадается, как делается фокус, и разоблачит его? И это не очень страшно, тогда следует превратить фокус в шутку и сделать вид, что ты и сам хотел такого разоблачения. Но обязательно следует понять, что послужило причиной разоблачения, и устранить эту причину, иначе все фокусы могут быть разгаданы.

Наши дела поправлялись, но не настолько, чтобы мы могли считать себя вставшими на ноги. И даже позже, когда мне стали платить за выступления больше, наше материальное положение далеко не улучшилось.

По тогдашним условиям, эстрада, на которой мы работали, платила лишь за выступления. Все же, что было связано с номером - костюмы, реквизит, плакаты и прочее, - приходилось изготовлять на собственные средства. Это усложняло работу, не давало широко развернуться. И часто, чтобы сделать какой-нибудь аппарат или занавес, я отказывал себе в самом необходимом. Вот и сравните положение сегодняшнего молодого артиста цирка или эстрады, для которого заказывают репертуар, изготовляют реквизит, приглашают режиссера, художника, композитора и который, наконец, имеет постоянную работу, с положением артистов, ищущих контрактов и обязанных все делать сами. Это ведь тоже один из наглядных примеров организационного и художественного роста цирка и эстрады.

Помню, меня пригласили в Рязани на открытие сада, но я не мог принять приглашения: не было приличного костюма для встречи с директором сада. Неудобно же было "европейскому" фокуснику появиться перед администрацией с продранными локтями и в брюках, украшенных понизу бахромой. Все, что я заработал перед этим, ушло на рекламный плакат, а на плакате этом был нарисован толстый, жирный вопросительный знак и около него маленький человечек в чалме.

Я помню артиста - фокусника Дика Картера. Он всегда ходил во фраке, в котором выступал. И не потому, что был франтом, а потому, что не имел другого костюма.

В 1923 году после работы в провинции я приехал в Петроград.

Старожилы хорошо помнят Народный дом на Петроградской стороне. Здесь по соседству с Зоологическим садом на обширной парковой территории возвышались "американские горы" (в Америке они называются "русскими"). По их крутым, почти отвесным спускам непрерывно скатывались вагонетки с любителями острых ощущений. Были в Народном доме и разные другие аттракционы: "кривые зеркала", качели, карусели, тиры. На открытой сцене в парке и в Железном зале давались эстрадно-цирковые представления. Здесь-то и начались мои гастроли.

После окончания гастролей в Народном доме я стал работать главным образом по кинотеатрам.

В те годы существовала традиция: после сеанса убирали экран, раздвигали занавес - и начинался "дивертисмент". Программа его обычно состояла из трех-четырех номеров. Выступали певец или певица, балетная пара, куплетист и в заключение обычно шел цирковой номер. Были зрители, которые ходили в кино не для того, чтобы посмотреть фильм, а чтобы послушать концерт.

У входа шла бойкая торговля сливочными ирисками, семечками и штучными папиросами. Тут же шныряли беспризорники. В зрительном зале рядом с красными косынками работниц мелькали кожаные шляпки "совбарышень", между кепками виднелись котиковые ермолки "частников" - торговцев и кустарей.

Зрители вполголоса подпевали исполнявшимся со сцены куплетам "На злобу дня".

 ...Вот в квартиру позвонил молодчик.
 Говорит, проверить надо счетчик.
 Смотришь, оказался хулиганом... аном.
 Тычет в вас заряженным наганом... аном.

Был самый расцвет нэпа.

Я давал в "Титане", "Колизее" и других крупных кинотеатрах на Невском проспекте после сеансов "акты фантастической иллюзии". Все свободное время я посвящал созданию репертуара.

День мой складывался так: утром я шел в "Совкино" узнать, где мне предстоит работать, днем репетировал, вечером выступал, а после этого ехал на извозчике на Петроградскую сторону. Там жил знакомый столяр. По моим чертежам он изготовлял аппаратуру, а я ее сам раскрашивал, до рассвета, бывало, возясь с кистями и красками.

Наряду с "Омоложением" другим большим номером в моем репертуаре стал трюк под названием "Человек-молния".

Мне связывали руки и ноги и сажали в большой мешок. Затем мешок в свою очередь завязывали, запечатывали и помещали в сундук. Крышку забивали гвоздями, а весь сундук обвязывали веревками. Все делалось очень тщательно, добросовестно, и, казалось, нет никакой возможности человеку выбраться из этого сундука. Одна из моих помощниц хлопала в ладоши: "Раз... два..." - произносила она, и на счете "три" я уже появлялся в зале. Сундук развязывали, мешок распечатывали и в нем оказывались две женщины - две мои помощницы.

Проделывал я и такой фокус.

Мне давали свечку, и я укладывал ее в футляр. Затем на сцену вызывали кого-либо из зрителей и просили подержать футляр. Я брал пистолет, набрасывал на него цветной шелковый платок и стрелял. Платок при выстреле исчезал. Тогда я просил стоящего на сцене открыть футляр. К всеобщему удивлению, платок, который только что был у всех на глазах, лежал в футляре, а свечка... свечка пропала.

После этого между мной и вышедшим на сцену зрителем происходил следующий разговор:

- Отдайте свечку, - говорил я.

- Но я не брал ее, - отвечал обычно зритель.

- Как же не брали, когда я точно знаю, что она у вас.

- Уверяю...

- Гражданин, свечка у вас в кармане.

Зритель поспешно хватался за карман и при общем смехе извлекал оттуда свечку.

Заставить свечку исчезнуть из футляра было не очень трудно: нажим специальной, не видимой зрителю пружинки - и свеча складывалась и уходила в дно футляра. Так же появлялся в футляре платок. Но вот подложить зрителю в карман свечу, когда он находился на сцене, при полном свете, когда публика внимательно смотрела за моими действиями, для этого необходима была ловкость. Я сосредоточивал общее внимание на футляре, как будто бы в нем заключалось все дело, делал вид, что ужасно волнуюсь из-за того, что "тайна" футляра может быть разоблачена, а сам тем временем подкладывал свечу в карман зрителю.

Вообще хорошо, когда два-три фокуса соединены вместе, это всегда поражает публику: исчезал платок, но тут же он оказывался в футляре, исчезала свеча, но она оказывалась в кармане у зрителя. И кроме того, возможная неудача одного трюка восполняется удачей другого.

Участие зрителей почти в каждом трюке делало мои выступления живыми, веселыми. Зрители, как это известно фокусникам, любят своими руками потрогать реквизит, убедиться, что тут нет никакого "мошенства". Со всех сторон сбегались добровольные помощники, когда я исполнял номер "Человек-молния", чтобы удостовериться, действительно ли Кио сидит в мешке. Они, как писал рецензент, "не позволят себя обмануть! Раздувая ноздри, они изучают мешок: на вкус, на крепость, на запах".

В 1924-1925 годах число моих постоянных помощников доходило уже до десяти человек. Это был целый ансамбль. Свой номер мы обставляли, по мере возможности, с изрядной пышностью. В этом смысле я брал пример с тех многочисленных заграничных фокусников, которые являлись почти непременными участниками каждой эстрадной и цирковой программы.

Расскажу о некоторых из них.

Представьте себе сцену, задрапированную темными, мрачными сукнами. В центре на пьедестале - человеческий скелет. Слева и справа на столиках черепа. По сцене бесшумно скользят молодые женщины, одетые "чертиками" с хвостами и кокетливыми рожками.

Подобной "чертовщиной" обставлял свой номер иллюзионист Констано Касфикис.

Есть такой трюк: "Летающая дама". Женщина ложится на кушетку, лицом к зрителям. Затем кушетку убирают, и женщина остается "висеть" в воздухе.

Этот трюк Касфикис первым стал подавать как "сеанс гипноза". Он проделывал над своей ассистенткой "пассы", будто бы усыпляя ее, и та, погружаясь в сон, медленно поднималась в воздух.

Эффектное зрелище! Женщина лежит, облокотившись на правую руку... Глаза закрыты... Она парит в воздухе... Под ней ничего. .. Одно пространство...

Между прочим, трюк этот совсем не нов. Под разными названиями - "Летающая дева", "Девушка в воздухе", "Дочь воздуха" и даже "Мальчик, парящий в пространстве" - его исполняли еще в прошлом веке. Описание этого трюка я нашел в книге "Тайны новейших кудесников спиритизма, волшебства, магии и пристидижитации", изданной в Петербурге в 1893 году.

Там говорилось: "Девушка в воздухе" исполняется с особенными механическими снарядами. К толстому стержню приделана согнутая и обитая мягким стальная пластинка с тремя прикрепленными к ней ремнями. Они обхватывают тело исполнительницы. Стержень поднимается из-под пола с помощью домкрата.

Тот же самый домкрат, тот же самый стержень остались в этом трюке до наших дней. Только ремни, охватывавшие тело исполнительницы и поддерживавшие его в горизонтальном положении, заменены более удобным металлическим "корсетом".

Но вернемся к Касфикису. При всей "таинственности", которой он окружил свой номер, в его выступлении было нечто такое, что смягчало эту "таинственность", делало ее какой-то несерьезной. Может быть, в известной степени этому способствовал шутливый разговор, который Касфикис вел, демонстрируя свои трюки.

Грек по национальности (он был сыном рыбака), Касфикис говорил на забавном, ломаном языке. Нельзя было не улыбнуться, слушая, как смешно он коверкал слова. Нередко, к сожалению, Касфикис шел по пути откровенного шарлатанства. Например, он объявлял сеансы "массового гипноза публики", хотя о гипнозе имел самое смутное представление. "Гипнотизируемые", якобы в состоянии гипнотического сна, выполняли все приказания "гипнотизера": лазили на стол, делали вид, что перепрыгивают через лужи, отбивались от воображаемых пчел, пели, танцевали. В Баку в цирке Касфикис объявил, что в свой бенефис он расскажет, как организовать сеансы гипноза. И он действительно это сделал.

- Граждане, - сказал Касфикис, выйдя на арену, - если вы хотите делать то же, что и я, пойдите на биржу труда, наймите там безработных, прорепетируйте с ними день или два, и можете выступать.

За такую откровенность публика едва не отколотила и "гипнотизера" и "гипнотизируемых".

Надо сказать, что Касфикис едва ли не первый из иллюзионистов с крупной аппаратурой вышел на цирковую арену (до этого фокусы показывались только на сцене). Иллюзионисту очень нужны кулисы и задник. Ведь многие фокусы показываются при помощи так называемого черного кабинета, то есть черных кулис и задника, особым образом подсвеченных, в которых "исчезают" одетые в черное ассистенты. Да и другие фокусы легче сделать на сцене, чем на арене, где зрители сидят вокруг и где очень трудно что-нибудь спрятать. Характерно, что почти ни один из известных заграничных иллюзионистов на арене не выступает, они боятся арены. Только наши артисты-фокусники постоянно работают в цирках. Но от этого уровень их мастерства резко повысился.

Что же касается Касфикиса, то он, выступая на арене, выстраивал специальную палатку, отчасти заменяющую ему сцену. В начале тридцатых годов Касфикис уехал за границу и вскоре погиб от своих же "волшебных" ящиков. Они упали на него сверху и разбили ему голову. Выступающая сейчас в советских цирках иллюзионистка Клео Доротти была когда-то главной ассистенткой у Касфикиса.

В числе крупнейших иллюзионистов того времени надо назвать немца Данте. Он выходил в окружении 10-12 миловидных девушек, одетых в китайские наряды, с пестрыми веерами в руках. Одет был Данте во фрак, но лицо, украшенное остроконечной бородкой, он явно гримировал "под Мефистофеля".

Зрители с интересом следили за работой этого фокусника. Стоило, например, ему дотронуться своим "магическим жезлом" до кончика носа ассистента, как из носа начинала бить фонтаном вода, у другой ассистентки она била из уха, у третьей из головы, у четвертой из подбородка. Этот эффектный трюк после него, кажется, никто не исполнял.

Был у Данте и такой трюк. Он ставил посреди сцены палку, надевал на нее нарядное платье - и палка вдруг "оживала", превращалась в красивую молодую женщину. Завершалось представление показом "Загадочного домика", тут же составлявшегося из стенок; из этого домика вдруг один за другим появлялись пять или шесть человек.

Запомнились выступления "загадочного индуса" Линга-Синга. Он доставал из воды песок, который, к всеобщему удивлению, оставался сухим. Другой фокус состоял в том, что Линга-Синг перемешивал три сорта песка и мгновенно отделял песок одного цвета от песка другого цвета. Он же проделывал трюк "прокалывания" - "прокалывал" иглой трех девушек и "продевал" сквозь них длинную цветную ленту.

Этот трюк не очень сложен: иглу делают из легко гнущегося металла, а девушки надевают специальные пояса, по которым игла скользит. Так вот, когда фокусник делает вид, что он прокалывает на самом деле, игла обходит вокруг пояса и выходит наружу. Конечно, трюк требует тренировки и умения направить иглу, иначе она застрянет. Я сам исполнял этот трюк и репетировал его около шести месяцев, прежде чем научился мгновенно "прокалывать".

Широкой известностью пользовался американский иллюзионист Кефало, но я его, к сожалению, не видел.

Особо я хочу рассказать о европейском "факире" То-Рама, гастроли которого проходили в советских цирках в 1926-1927 годах. Они сопровождались широковещательной рекламой. "Я так хочу" - этот девиз То-Рама, напечатанный жирным шрифтом, бросался в глаза со всех афишных столбов и заборов. Там же был изображен человек в чалме и плаще-накидке, худощавый, с узким лицом и глубоко посаженными глазами.

Выступления То-Рама (по-санскритски То-Рама означает "повелитель") обставлялись поистине удивительными эффектами. Он, например, требовал, чтобы при его появлении на сцене и в зрительном зале воцарялось гробовое молчание. Газеты писали, что То-Рама в этот момент "отдается в распоряжение своей воли". Все приказания помощникам давались кивком головы. По этому молчаливому знаку ему подносили длинные иглы, которыми он прокалывал себе предплечья и в таком виде, с вытянутыми вперед руками, спускался со сцены, медленно проходя между рядами. "Тш-ш-ш" - неслось в этот момент со всех сторон.

Затем То-Рама одним только взглядом "укрощал" кроликов, куриц, дикого орла, удава, крокодила и, наконец, львов. Куриц он клал крокодилу в пасть, а львов заставлял покорно ложиться у ног и принимать из рук куски мяса.

То-Рама выдавал себя за какого-то "сверхчеловека", обладателя необыкновенной гипнотической силы. По этому поводу много писалось. На самом же деле все трюки с животными, якобы приводимыми То-Рама в состояние окаменелости, представляли собой дрессировку. То-Рама хорошо изучил некоторые особенности животных и птиц. Он знал, например, что если курицу положить на спину, кверху лапками, и прижать ей клюв, то через некоторое время курица закроет глаза и оцепенеет. То же относится и к другим птицам, в том числе и к орлу. Что же касается прокалывания иглами, то этот трюк требует знания анатомии тела, в этом случае можно прокалывать себя так, что не будут задеты кровеносные сосуды и нервы. Хочу заметить, что подобный очень неэстетичный опыт проделывали все старые факиры, и в том числе уже известный читателю Бен-Али.

До сих пор я говорил только об иностранных иллюзионистах. Что же представляли собой мои русские коллеги?

У большинства наших фокусников в ту пору еще не было сколько-нибудь значительных достижений. Оно и понятно. Советское цирковое искусство находилось еще в периоде становления. Фокусники довольствовались исполнением старых трюков.

Вот один из них - "Полет часов".

Манипулятор просил у кого-либо из присутствующих часы. Ему их вручали, и фокусник, как бы случайно, ронял часы на пол. Они разбивались. Фокусник извинялся и говорил, что сейчас поправит дело. Он собирал с пола рассыпавшиеся колесики и винтики, клал в ступку и принимался толочь. Неожиданно раздавался взрыв, из ступки поднималось красное пламя, и торжествующий фокусник извлекал оттуда совершенно целые часы.

Этот трюк был в ходу у многих исполнителей. Некоторые заменяли ступку цилиндром, и тогда фокус начинал называться "Мастерская часов в шляпе". Однако существо его от этого не менялось. Мастерство фокусника здесь заключалось в том, что он должен был суметь заменить взятые у зрителя часы на свои, которые он и толок в ступке. Таким же популярным был трюк со свечкой, которую одни фокусники называли "заколдованной", другие - "загадочной".

Некоторые старые номера перелицовывались на новый лад. Так, фокусник Д. В. Тейде, выступления которого проходили под лозунгом "От суеверия к науке", демонстрировал уже не просто "заколдованную свечку", а "свечи ТЭЖЭ". Трюк с часами именовался у него "Часы прогульщика". Тот же Тейде комментировал самый обыкновенный номер с исчезающими кольцами, которые он брал у публики, таким образом: "Уничтожение колец как наследие прошлых предрассудков о браке". Некий Дацар демонстрировал и разоблачал евангельские чудеса.

Конечно, все это было очень наивно, но все же нельзя не отметить активного стремления фокусников к современности, стремление служить своим искусством делу агитации и пропаганды за новый быт.

Но был среди русских фокусников один замечательный мастер - это Павел Алексеевич Соколов-Пассо. По справедливости могу сказать, что равного ему в манипуляции, то есть в ручной работе, я никогда больше не встречал.

На сцену выходил плотный, невысокого роста пожилой человек с рыжими усиками. Он был одет во фрак, но этот костюм как-то совсем не вязался с его простым обликом. Его сопровождала ассистентка - женщина лет сорока. Были у Пассо кое-какие аппараты, но сильнейшей его стороной была ручная работа. (Когда фокусника хотят похвалить, то говорят, что "кисть у него железная, а ладонь бархатная".) Его "полчаса в мире иллюзий" доставляли истинное удовольствие любителям этого рода искусства. Он показывал фокусы с шариками и платками, но особенно любопытные трюки проделывал с картами.

Рассказывают, что немецкий фокусник Гофцинзер, которого прозвали "королем карт", знал более пяти тысяч карточных фокусов. Думаю, что в репертуаре Соколова-Пассо их было больше. Это был настоящий самородок, пожалуй, единственный в своем роде. Он работал одновременно с двумя колодами карт, которые мгновенно появлялись и исчезали у него в руках. Карты "вытаскивались" из "носа", "уха", "рта" зрителей, они летали по воздуху, уменьшались и увеличивались в размерах. Известно, что карты все время находятся в руках у фокусника, но он так быстро перемещает их между своими пальцами, что они перестают быть видными зрителям. Попробуйте проделать это хотя бы с двумя-тремя картами - и вы тогда оцените мастерство Пассо, манипулировавшего с двумя колодами.

К сожалению, Пассо не хватало культуры, в частности он плохо разговаривал на сцене, а это для фокусника имеет очень большое значение.

В те же годы начинал свою работу Алли-Вад (Александр Алексеевич Вадимов) - "человек с таинственными руками", как писалось в афишах. Бывший драматический актер, прошедший обучение в "Академии белой и черной магии" Хорстера, он, как и Соколов-Пассо, также в совершенстве обладал техникой манипуляции. Блестящим манипулятором показал себя Марчес, специалист по "загадочным кольцам". Он соединял и разъединял их с такой быстротой, что трудно было уследить за его движениями.

Известно, что одно или несколько колец имеют "секрет", то есть они при помощи пружины раздвигаются, давая возможность кольцам входить одно в другое. Просто? Но сделайте это вы - и без большой тренировки вы непременно попадетесь. Нужна действительно необычайная ловкость и сила пальцев, чтобы добиться успеха. Я вам раскрываю секрет: одно из колец у Марчеса имеет специальную пружину, теперь попробуйте поймать его, когда он вставляет кольцо в кольцо. Убежден, что это вам не удастся.

Заслуженным успехом у зрителей пользовалась артистка Клео Доротти (Клавдия Григорьевна Карасик), ученица и ассистентка Касфикиса. Клео Доротти широко пользовалась в своем иллюзионном номере трансформацией.

Позже, в тридцатых годах, под руководством Доры Орнальдо, жены известного гипнотизера, был создан экспериментальный иллюзионный театр. В нем были поставлены две пьесы: "Тысяча первая ночь Шехерезады" и "Человек-невидимка" (по Г. Уэллсу). По ходу действия здесь в воздух поднимались столы, стулья, лампа и даже кушетка. Появлялись и исчезали вазы с цветами. Все это строилось на использовании так называемого "черного кабинета", другими словами, все делалось людьми, одетыми в черное, и на фоне черного бархата. К сожалению, литературное качество пьес оставляло желать много лучшего.

Порой фокусники соперничали между собой не столько по части трюков, сколько по "антуражу". Если иллюзионист Каспарди выходил с четырьмя помощниками, то Тафт - с пятью. Если А. Бернардини и его ассистентка Анина подавали свое выступление как вечер "египетских, индийских, тибетских тайн", то некий Кротон де Ридерс, он же "человек-наука", именовал себя "разоблачителем тайн египетских жрецов, факиров, браминов и йогов". Очевидно, для большей убедительности в афишах подчеркивалось, что Кротон де Ридерс выступает в "стильном бухарском серебряном костюме" и что сцену он "декорирует собственными плюшевыми занавесками". Тот же Данте, чтобы "поднять себе цену", привозил большое количество реквизита, но лишь немногие знали, что добрая половина его представляла собой... пустые ящики. Они стояли в коридорах мюзик-холла "мертвым грузом".

В антрактах зрители осматривали эти ящики и искали в них секретов, а их не было, так как эти ящики даже не выносились на сцену. Но зато иллюзионист писал в афише: "Три вагона реквизита".

На афишах для привлечения публики рисовались змеи и летучие мыши, черепа с костями и встающие из могил мертвецы.

И я не отличался от моих коллег. Забавно, с нынешней точки зрения, выглядят мои афиши двадцатых годов. В них "европейский иллюзионист" Кио обещал показать на своих представлениях много чрезвычайно интригующего, вплоть до "казни через повешение". Наряду с "уничтожением закона о силе тяжести" (под этим я подразумевал "летающую даму") предусматривались и такие сверхъестественные события, как "наводнение в зрительном зале" и "ловля живой рыбы среди публики". Признаться, я и теперь нахожусь в затруднении относительно некоторых разрекламированных мною в тот период трюков: как, например, сделать в зрительном зале наводнение? Честное слово, я до сих пор этого не знаю.

Вот еще один случай. Он тоже очень характерен для нравов того времени. В 1925 году, когда я уже имел в своем репертуаре целый ряд номеров, мне сообщили, что со мной хочет познакомиться Касфикис. Не скрою, я был польщен.

Встреча произошла. Касфикис был чрезвычайно любезен. Он наговорил мне много комплиментов и в заключение предложил объединить оба номера - его и мой.

- Вы будете моим помощником, - благосклонно сказал он.

Я не был тогда искушен в таких делах и не понимал истинного намерения Касфикиса: уничтожить меня, как конкурента. Я посоветовался с Смирновым-Сокольским. Он категорически запротестовал против сделки и принял все меры, чтобы она не состоялась.